Una Emoción
Первые слова очень важны. Хорошее начало может увлечь вас или даже полностью захватить. Вот первое предложение романа Хантера Томпсона «Страх и отвращение в Лас-Вегасе»: «Мы были где-то на краю пустыни, неподалеку от Барстоу, когда нас стало накрывать». Это своего рода правдивая реклама, небольшой анонс того, что будет дальше. Так же, как и Литл Ричарда в первых строках «Тутти Фрутти», Томпсон ясно предупреждает нас: «Или уходите подальше, или приготовьтесь к дикому путешествию». Я обожаю первые строчки некоторых песен танго. И иногда тем, кто не очень хорошо владеет castellano, первые строки и название сами по себе позволяют понять общий смысл. Каждый раз, когда Campos поет первую и последнюю строки этого танго, он как бы дает небольшую подсказку о природе танго. Начинается песня так.
Vengan a ver que traigo yo, en esta unión de notas y palabras
«Иди сюда и послушай, что у меня вышло – союз нот и слов». В голосе Campos слышится предостережение: «Внимание!» Потому что он собирается донести до нас очень точное и краткое определение танго: танго представляет собой союз слов и музыки, соединившихся, чтобы передать ностальгические чувства, связанные со старыми городскими кварталами (дом, где он родился, розовый куст и виноград, оплетающий окно спальни, старая карусель на площади). Танго – это пульс и ритм Buenos Aires, и люди, чьи уши привычны к нему, слышат эту музыку на каждом углу. И наконец ловушка захлопывается:
No tiene pretensión…no quiere ser procaz… se llama tango y nada más.
Эти строки исполняются очень сильным, практически угрожающим голосом. Campos делает серьезное предупреждение тем, кто собирается заново изобрести танго: Танго не претенциозно и не вульгарно. Это не гимнастика и не смешные сценки о сутенерах и проститутках. Это душа Buenos Aires и ничего более. Вот эта музыка:
UNA EMOCIÓN, оркестр Ricardo Tanturi, исполняет Enrique Campos
Vengan a ver que traigo yo
en esta unión de notas y palabras.
Es la canción que me inspiró
la evocación que anoche me acunaba.
Es voz de tango
modulado en cada esquina,
por el que vive una emoción que lo domina.
Quiero cantar por este son
que es cada vez más dulce y seductor.
Envuelto en la ilusión anoche lo escuché,
compuesta la emoción por cosas de mi ayer:
La casa en que nací...
la reja y el parral...
la vieja calesita y el rosal.
Su acento es la canción de voz sentimental...
su ritmo es el compás que vive en mi ciudad.
No tiene pretensión,
no quiere ser procaz.
se llama tango... y nada más.
Приди и послушай, что я сочинил –
Слияние нот и стихов.
Сложить эту песню меня вдохновил
Один из полуночных снов.
В ней танго живет, и слышно оно
На улицах и во дворах
Тому, кто давно этим чувством живет,
Соблазна великого раб.
Я слушал его в объятиях сна...
Что было в нем? Тихая грусть,
Мой дом, карусель, квадратик окна,
И лозы, и розовый куст...
Все минуло, скрылось, все в прошлом живет,
Но песня те чувства спасет.
Ни пошлость, ни пафос не тронут ее,
Она только танго, и все.
В нем город родной сокровища снов,
И ритмы, и сердце хранит.
Зачем словеса площадных крикунов,
Когда эта песня звучит?
Это красноречивое описание танго в его самой простой форме – ностальгические стихи об ускользающей красоте старых кварталов (мы позже еще поговорим о Farol – ещё одном отличном примере подобного танго). А концовка такая:
¿Si es tan humilde y tan sencillo
en sus compáses,
porque anotarle un mal ejemplo en cada frase?
Con este resto de emoción,
muy fácil es llegar al corazón.
Если танго такое скромное и такое простое в своем ритме,
К чему писать о плохих вещах в каждой фразе?
С тем что осталось от чувства,
оно очень легко проникнет а сердце.
Итак, Emoción заканчивается жалобой на то, что танго приходит в упадок (хотя в наше время это звучит даже более актуально, чем тогда, когда это танго было написано). Здесь говорится, что танго должно быть ничем иным, кроме obra de arte (произведения искусства), посвященного городу. Зачем портить его упоминанием о вещах неприятных? Это очень серьезная мысль… хотя я должен заметить, что некоторые танго, в которых поется о пьянке и дебоширстве, вполне забавны. В конце концов, если убрать из поля зрения все неприглядное, то придется отказаться и от очень интересной музыки, включая El Encopao и El Nene del Abasto.
И кстати, сегодня это танго могут услышать больше людей, чем за последние пятьдесят лет, поскольку Geraldine и Pablo Veron танцевали под него на фоне заключительных титров к фильму Роберта Дюваля «Танго с убийцей». Думаю, они проделали большую работу, хотя меня кое-что беспокоит. Geraldine – porteña до глубины души (уроженка Buenos Aires), а вот у Pablo Veron связь с миром танго Buenos Aires по большому счету призрачная, он, кажется, поглощен сам собой, как всякий, кто долго катится вниз по наклонной. И пока идут титры, я наблюдаю, как он медленно и с напыщенным видом двигается под музыку, выражающую простоту и непритязательность танго, и не могу не задаваться вопросом, заметил ли кто-нибудь ещё всю иронию этой ситуации. Танго – очень мощная и прекрасная вещь, но всё же это просто танго. Он не спасает человечество, он просто сценический танцор, «плясун» на языке старых водевилей. Se llama tango... nada mas.